Яковлев, В. И. Портрет Люси Вороновой. 1998. Б., уголь. 29 х 39

Vladimir Igorevich Yakovlev. Portrait of Lusia Voronova. Charcoal on paper, 1998; 29 by 39 cm

У меня есть видоезапись апреля 2009 года, где Люся Воронова рассказывает историю этого портрета.

Люся Воронова пишет на странице 345 в разделе «заметки» каталога своих картин, издательство «КОСТА», СПб, 2011 год.

«Лев Повзнер, по моей просьбе, отвёл меня в гости к Владимиру Яковлеву в психиатрический диспансер. Встреча получилась очень плодотворной. Говорила с большим Художником. Владимир говорил пронзительные вещи! Художник! Нарисовала его портрет (эта работа в галерее Велта), а Владимир нарисовал меня и подарил мне рисунок, на рисунке я в звёздах и цветах, над головой огромный глаз, который следит за моей судьбой. Рисунок много лет висел в моей мастерской. Потом подарила его не день рождения Саше Миронову. Прошло 10 лет… Звонит мне Лена Гущина – где этот рисунок? Его хотят купить. Позвонила Миронову и договорились – делим на троих эту сумму: мне, Миронову и Гущиной. Теперь этот рисунок в коллекции Искандера.»

Комментарий Искандера: Я лучше оплачу «двойную обратку», чем включу в коллекцию работу с сомнительным провенансом. «Паршивая овца всё стадо портит», как ложка дёгтя бочку мёда. Мне такого не нужно! Особенно по Яковлеву всегда был осторожен.

Смотрите ЗДЕСЬ.

Владимир Игоревич Яковлев

Родился в 1934 году, умер в 1998 году. Учился на ретушёра. Формального образования не получил. В 1957 начал рисовать, находясь под впечатлением от работ на выставках к VI всемирному фестивалю молодёжи и студентов. Первые две выставки прошли в 1963 и 1968 году совместно с Эдуардом Штейнбергом.

У Владимира Яковлева была очень тяжёлая и трагическая судьба. Он то лечился в психушке, то прятался у друзей, чтобы хоть немного отдохнуть от тяжёлой обстановки в семье, от жёсткого домашнего надзора. Но каждый раз возвращался домой, потому что нуждался в постоянном уходе, и никто, кроме членов семьи, не мог ему этого обеспечить.

В детстве он был болезненным мальчиком, плохо рос и быстро терял зрение из-за болезни щитовидной железы. С одиннадцатилетнего возраста он регулярно лечился в психиатрических больницах. Работая курьером в издательстве «Искусство», Владимир Яковлев покупал на свою зарплату открытки с репродукциями картин. В надежде получить профессию, юноша стал учеником фотографа-лаборанта и освоил специальность ретушёра, но через год работу пришлось оставить: зрение резко ухудшилось. Навсегда пришлось забыть и о художественном образовании. Всё изменил Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. На выставке Яковлев познакомился с молодыми художниками, а также с Василием Ситниковым. Именно Ситников, хорошо разбиравшийся в различных направлениях современного искусства, помог ему понять абстрактную живопись. В те дни Владимир Яковлев написал свою первую картину – акварель в ташистском духе (абстрактного экспрессионизма), то есть цветными пятнами. С тех пор искусство стало смыслом его жизни. Как сказал о нём поэт Геннадий Айги, «он ощутил свободу – нашёл себя». В возрасте двадцати трёх лет Яковлев страстно увлёкся цветом и свободной формой, доходящей до полной беспредметности.

Дмитрий Плавинский вспоминает: «В Кащенко попадало немало художников. Им давали бумагу, краски. Но все их работы оставались в больнице. Оттуда удалось вытащить всего лишь одну работу Яковлева. На ней был изображён тип, из ушей и ноздрей которого вырастали туберозы и тюльпаны. Поскольку врачи изучали по этим рисункам, насколько болен человек, то после этих тубероз Яковлева оставили ещё на полгода».

Создавая произведения десятками, сотнями, по шестнадцать часов в сутки, полуслепой, Яковлев вскоре стал постоянным участником неофициальной художественной жизни Москвы. Его приняли в Объединённый горком художников-графиков, и он получил официальный статус художника. Но в начале восьмидесятых годов случилась катастрофа: друг за другом умерли родители, государство забрало принадлежавшую им квартиру, а художника навсегда отправили в психоневрологический интернат, где он провёл последние четырнадцать лет, отпущенные ему судьбой. И хотя Яковлев был выброшен из обычной человеческой жизни навсегда, он никому ни на что не жаловался. Главное, чтобы ему не запретили рисовать. Его часто навещали друзья и почитатели, многие уходили с его работами – он по-прежнему их легко раздавал. Но зрение художника продолжало ухудшаться, и к началу девяностых годов он почти полностью ослеп. Ему были сделаны две успешные операции, и он снова начал рисовать. Жизнь в «доме скорби» - страшный удел. После первой персональной выставки Яковлева в Третьяковской галерее, персонал интерната стал относиться к нему мягче, обеспечил его более комфортными условиями для жизни и творчества. Но однажды в октябре 1998 года пьяные дебильные подростки, обитающие в том же интернате, зверски избили художника. Спасти его не сумели. Ещё при жизни его работы высоко ценили знатоки, но настоящая слава и признание гения пришли к Яковлеву только после смерти.

Ценю Яковлева за то, что он обращался с цветом и формой ещё свободнее, чем другие мои авторы. Он у меня самый непредсказуемый.

Нет комментариев.
Вы можете оставить первый комментарий.