Что я думаю о В. И. Шнайдере http://www.museum.ru/primitiv/image.asp?pic=NK_0014

Вот, честно, не стал бы я причисять В. Шнайдера к художникам-примитивистам. Нет здесь ни детской непосредственности, ни фантазий, ни веселья и теплоты. Наивное искусство упрощает картину, делает её формы примитивными, как творчество ребенка или рисунки первобытных времен. Автор же, наоборот напоминает людям, каким жестоким и безрадостным может быть окружающий их мир. Возвращаясь в своё детство Шнайдер со всей силы лупит нас по голове отнюдь не детскими фантазиями и смешными историями, способными вызвать наивный смех... Война, брат, война. Страшная вещь — оказаться в эпицентре войны, ещё страшнее оказаться брошенными, ущербными, никому ненужными.. Как при этом сохранuть моральный настрой, надежду, человеческий облик. Как придать жизни хоть какой-нибудь смысл?.

"Наше детство. Эвакуация". Шнайдер Виктор Иосифович.

Прежде, чем судить эту картину за отсутствие эпопейных сцен, крупных планов мужественных лиц русских солдат, представьте, что вашего дома уже нет, сгорел. Деревни тоже нет, сгорела. Помощи ждать не приходится. СТРАНЕ просто нет до тебя дела, плевать стране, видишь ли. Остаётся: бежать.

Картина проста как смерть, сложна как жизнь. Ужасы войны показаны не жестоким убийством солдат, не литрами крови, не разорванными на части бойцами, а эмоциями, переживаниями, атмосферой. Никаких глянцевых спецэффектов с брызгами земли от бомбежек или затянутого черным дымом неба. Люди делают свою работу, люди сражаются за свою родину ТЕМ, чтобы сохранить свою жизнь, чтобы потом рожать детей, любить. Здесь все герои, все солдаты...

Да, война прерывает обычное течение жизни. Она заставляет переоценить все, что казалось уже оцененным и устоявшимся. Она раскрывает истинную сущность людей, которые, еще вчера сливались с толпой, а сегодня они — герои...

Очень небыстро монолитная группа людей движется по на удивление ухоженной просёлочной дороге. Четко очерчены склоненные головы женщин

и высоко поднятые горделиво смотрящие головы мужчин. Линия горизонта, мне это показалось очень любопытным, проходит ниже главных фигур картины. Таким образом герои Шнайдера кажутся нам больше, как бы главнее. И дети, много детей войны.

Автор показывает лишь небольшую группу людей, рвущихся из этого ада, но мы ощущаем, что вслед за ними волна за волной надвигается лавина немецких войск.

"Простите, нас, мы убегаем, мы спасаем наши жизни. Мы не хотим несбывшейся мечты и неслучишейся любови. Мы есть люди. Настоящие, открытые, искренние," – умоляют герои картины.

Из-за скуповатого фона человеческих переживаний и выглядывает подлинная, личная трагедия войны – потерять свой дом, свою РОДИНУ.

В походке, во взглядах этих людей сквозит страшная трагедия, но нет самого главного — обреченности. Их маленькая надежда выглядит глупой и бессмысленной. Но то, как они живут этой надеждой дорогого стоит. Мы победим и вернёмся домой.

Им ещё только предстоит долгая дорога домой, чтобы обнять сына, пришедшего с войны. И хотя только 1941 год, а самое страшное впереди, но война уже искалечила бессчётное количество тел и душ.

В. Шнайдер просто напоминает нам, что жили-были на родной советской земле люди. Любили, трудились, строили счастье своей страны, просто дышали её воздухом. Но началась война, с которой нужно было что-то делать. У людей того, кровавого, жуткого, смертоносного, стихийного, катастрофического времени сила духа была. Откуда это всё взялось: железная стойкость, несгибаемое мужество?

Наверное, какой-то особый СОВЕТСКИЙ ХАРАКТЕР.

В работе о войне нет войны! Точней, нет в ней военных действий. Но иной образ войны, вырисованный может быть более яркими красками, чем безжизненная земля передовой линии фронта, изрытая воронками и окопами, или же каменные лица разведчиков, ведущих невидимую войну в тылу врага, внушает больше доверия.. .

Напряжённость и ожесточённость будущих боёв чувствуется в резком ракурсе фигур, в колористическом строе: одни в поле, одни в мире, одни с надломленной душой в белых "привиденческих" одеждах... смерти, эти проклятые "белые одежды войны".

В годы войны с особoй горечью, как безвозвратно ушедшее детство, вспоминались мирные дни, солнечные брызги на воде, веселые улыбки счастливых людей. Наверное, об этом и думал маленький Витя Шнайдер, который где-то в самой глубине картине прячется в складках материнской юбки в надежде остаться живым.

Igor Shpits

Israel, 2011/12